[fanfic] Entrust.

[1006951]

Название: Entrust.

Автор: Peter Rostov
Бета: life88
Фэндом: EXO-K|M
Персонажи: Тао/Чондэ, Чанёль|Чондэ
Жанр: Hurt/comfort, повседневность
Предупреждения: АУ, ООС
Рейтинг: R

3430 слов

- Вы уронили бумаги, - цепляется за слух где-то с боку неуверенный голос, и Чондэ поворачивается, чтобы убедится в том, что это к нему обращались.
Их глаза славливают друг друга в сети только, когда Чондэ приподнимает голову, и удивляется увиденному им парню. Его лакомые завитки-волосы приятно нежатся в лучах весеннего солнца, что врываются из коридорного окна, а на лице слегка не-от-мира-сего улыбка, в которую Чондэ не сразу впивается взглядом, потому что глаза у незнакомца живее и волнительнее. Протягивать руку действительно неуютно, она затекла и вспотела – слишком неловко, но ведь должен же кто-то сделать «первый шаг».
- Пак Чанёль, - считает нужным представиться парень и обхватывает влажную ладонь, чувствуя, как где-то на кончиках пальцев его натурально бьет током, но выпускать руку не спешит, напрочь забывая про листки.
- У меня эфир. Бумаги.
- Простите. - Чанёль протягивает нужные документы, и отчего-то сглатывает имя быстро, так, что не успевает сказать себе: мол, не хорошо это – смотреть в чужие листы.
«Ким Чондэ, значит».
Чанёль запускает пятерню в волосы на затылке, чтобы расслабиться и сообразить – предстоит работать вместе. Позвоночник сводит от кусающей усталости и ожидания. Парень следует по направлению, как раз тому, по которому шёл совсем недавно Чондэ. Шлейф его одеколона слабо ощущается, возможно, его даже никто не улавливает, никто кроме Чанёля, который закрыв глаза, идет по этому пути.

- Чондэ! - оператор пронзительно бьет своим голосом по ушам так, что приходится прищуриться. – Где бейдж, твою мать, опять не надел?
Парень в ответ шевелит губами, когда мужчина отворачивается, невнятно и глупо, по-детски - передразнивает. Чанёль издает смешок и видит в ответ, как Чондэ показывает язык, ему. Или показалось.
- К нам новенького привели. Познакомься с ним. С остальными он уже успел.
- Познакомились уже, - поправляет микрофон Чондэ, ничуть не беспокоясь, что сам забыл представиться.
- После работы мы собираемся выпить. - Мужчина толкает Чондэ, чем вызывает недовольный стон, и угрожающе смотрит. – Только попробуй не пойти. А теперь за работу!
Чанёль садится в тени, на стул, маленький, неудобный, на спинке которого написано «Ким Чондэ». Усердно ёрзает в надежде поудобнее устроиться, не только на этом стуле, но и где-то во взгляде Чондэ, который высматривает с внимательным прищуром каждое движение новичка.
На этот раз очередь язык показывать Чанёля. Раздается команда – испуганный и потерянный, но уверенный и невозмутимый телеведущий начинает говорить. Его голос разливается по телестудии, и кажется, что все замерло и не дышит, слушает, как вещает новости Чондэ.
- Талантливый, - раздается рядом, и Чанёль смаргивает свои планы на сегодняшний вечер.
- Кто?
- Чень-Чень. - Темноволосый парень улыбается слишком вымученно, что приходится сглотнуть эту улыбку с жжением в глотке.
Он приглядывается к Чанёлю. Наверное, пытается вспомнить встречались ли раньше. Однако, чтобы не тянуть время, которое стремительно утекало, лишая возможности отшагать своим зрением новую обстановку, и не только ее, Чанёль тянет руку.
- Я – новенький здесь. Зовут Пак Чанёль, в ближайшем будущем буду работать в паре с, - в горле застревает имя.
- С Чень-Ченем? Правда? А какого ты года рождения?
- Девяносто второго, - улыбка растекается по лицу, в невозможности заморозиться, ей нет конца. – А ты? Представишься?
- Да, прости! Меня зовут Цзитао, а можно просто Тао, девяносто третий год. – Тао не улыбается в ответ, когда слышит Чанёля, забывается и бросается случайным колючим взглядом.
Чанёль не обращает на это внимание, стирая в памяти осколки знакомства, и переключается на ведущего.
Младший сидит рядом с Чанёлем и то и дело сканирует его профиль, осторожно, чтобы не заметили. А Чанёль чувствует на себе взгляд и скрыто улыбается, переплетая пальцы на своих руках в волнении. Когда Чондэ прекращает говорить, к нему незамедлительно подходит Тао, соприкасается пальцами с шеей, на которой блестят влажные капли пота, в студии жарко. Парень что-то с интересом рассказывает, то и дело, теребя одежду, якобы поправляя. Чондэ кивает в ответ, но успевает забыться в чувствах к младшему.
- Чень, ты уже познакомился с Чанёлем?
- А? Что? – переспрашивает старший, ощущая, как напрягается Тао.
- Да, мы уже познакомились! – приходит на помощь Чанёль.
И Чондэ выдыхает тяжело, когда Тао отвлекается на бессмысленный диалог с звукорежиссером, кажется, договаривается о встрече.

Духота не покидает Ченя целыми днями вот уже вторую неделю. Ему невыносимо хочется домой, под холодный душ, а вместо этого он сидит, положив голову на плечо Тао, и пьет соджу, от которого мутит так, что не дойти до ближайшей раковины. Но молчит, как партизан, знает, что открывать рот опасно. Поэтому младший не трогает, лишь изредка пытается отнять рюмку с алкоголем и натыкается на недовольное мычание. Все что после этого остается – незаметно поглаживать бедро Чондэ, успокаивая.
Когда половина гуляющих уходит в отключку, а другая в сочувствии вызывает такси и провожает первую половину, Чондэ геройски требует еще одну бутылку, а трезвые Тао и Чанёль перекидываются удивленными взглядами.
- С тебя хватит, Чень-Чень.
- Я хочу тебя, - Чондэ шепчет и выцеловывает кадык Тао под взором, чересчур удивленным, таким под которым осознаешь свои ошибки после свершившегося.
Тао смотрит на Чанёля, который разговаривает по телефону, но его быстро убегающий взгляд говорит о том, что все таки он все видел. После на Чондэ, который уже уснул у него на коленях.
Младший наливает себе рюмку, последнюю, и глотает, с непривычки закашливаясь и щурясь на парня. До Чанёля медленно, но верно доходит что твориться. Да, очередной раз приходится прятать улыбки, опуская голову.
- Все будет хорошо, не переживай.
В груди тяжело наливается уютность к новым знакомым, поэтому Чанёль подходит ближе и обнимает Тао за плечи, шепчет еще раз то, что сказал ранее, а после смотрит на Чондэ, долго и с изучающим интересом. Помогает ему подняться, как думает Тао. До тех пор, пока не видит, как Чанёль целует Чондэ в лоб, смазано, быстро и до смеха по ушам.
- Все будет хорошо.

Утром принеприятнейшим образом болит голова, вырисовывая в голове размытые картинки, от которых сжимались все внутренности. Чондэ до дури страшно, что он где-то споткнулся в словах.
- Как ты?
Тао не разговаривает с ним с самого утра, меняя его на тетради с конспектами. Даже не готовит кофе, и не перекидывается домашними взглядами. Определенно, не стоило столько пить. Но этот взгляд и прикосновения в студии, разворотили все, что спокойно завязывалось в сладко-забытый узелок.
- Что случилось?
Шумная тишина окутывает стены комнаты. Чондэ садится на стол, где занимается младший, не отрываясь смотрит, и понимает, что в данный момент Тао не сосредоточен на тексте, его глаза рвано скользят по строчкам – бессмысленным.
- Тао, почему ты так себя ведешь?
- Я занимаюсь! – отвечает Тао и встает с места, прихватывая нагретые солнечным светом тетрадки с родными иероглифами внутри.
- А я, между прочим, говорил, что нельзя мне ходить в такие места! – выкрикнул Чондэ в гостиную, где Тао тихо сжимал тетради, в попытке успокоиться.

- Доброе утро, сонбэ, - пробубнил Чанёль слегка охрипшим голосом, простудился, но все равно пришел.
Именно в этот момент Чондэ вспоминает все – не стоит расспрашивать. Легкие трескаются на рванные трещины, и становится трудно дышать. Ему хочется смеяться от абсурдности, но воздух улыбается за него в кривой улыбке, без смеха.
- Все будет хорошо.
Испуг разбегается по рукам и ногам. Чанёль понимает по виду Чондэ, что тот все помнит, но предпочитается прикинуться дурачком. Так будет лучше для всех, ведь Чанёль обещал.
- Надеюсь, мы сработаемся.
Чень кивает и направляется на съемочную площадку, решаясь продолжать играть в прятки с чувствами, которые вгрызаются до крови и головной боли уже больше года.
«Еще рано».

Когда Чень возвращается с работы, его встречает Цзитао - делает вид, что ничего не случилось, да в глазах играют светлячки, заражая и, кажется, Чондэ запутывается в них.
Тао рассказывает про то, как сдал важный зачет, как его расхваливал преподаватель. Говорит о том, что надо заплатить за квартиру, а завтра набегут журналисты для скучного интервью. Кажется, что Чондэ влюбляется еще больше в домашность, которую они создавали для себя. Забывает обо всем. Ненадолго, потому что телефонный звонок. И мрачное выражение лица, которое сопровождается протягиванием трубки, пристыженно топит.
- Алло, Чондэ? Приходи ко мне.
- Чанёль. - Чень давится всем происходящим, начиная от раздражения Тао и заканчивая теплыми нотками Чанёля.
- Не переживай ты так, – в трубке хрипловатый и низкий голос переплетается со смехом, от которого немеют пальцы ног.
- Адрес?
Чанёль диктует и сразу сбрасывает, потому что боится услышать что-либо еще от Чондэ. Тао после телефонного разговора целует руки Ченя и просит никуда не уходить. Старший обещает, что ненадолго. И снова утопает в своей холодности, какой же дурак.

Спина Чондэ соприкасается с широкой грудью Тао, слишком близко, так что не хватает воздуха от прикосновений. Руками младший позволяет наглаживать кожу старшего, периодически сцарапывает запах Чондэ, который немедленно проникает под ногти и растворяется в крови, и мучительно-медовые улыбки не сходят с лица, потому что сокровенные мурашки пускаются в путь по телам.
- Встреча с Чанёлем?
Чондэ хмурится по-доброму, чуть приоткрывает рот, чтобы сказать что-то, но замолкает, когда ощущает жгучие поцелуи на своей шее, которую дико сводит от усталости. Он откидывает голову на плечо Тао, и не возникает, когда под футболкой оказываются рискованные по своей натуре пальцы.
- Ты помнишь, что сказал в тот вечер? – Цзитао поворачивает удобнее голову и съедает взгляд Чондэ, от которого легко обнаружить: помнит.
- Нет.
- Ты сказал, что хочешь меня.
Дыхание Ченя сбивается за раз – безусильно - по собственному желанию. Он откидывает руку назад, заводя ее за шею Тао, тянет на себя быстро, еле успевая приоткрыть губы. Целует куда-то в уголок, задевая кожей удивленный выдох. Дрожащие пальцы на торсе перестают слушаться хозяина. У старшего стремительно сводит живот от желания и волнения, которое заразило. Тао чуть прикусывает строжась язык Чондэ – приводит в чувства.
- Пошли в комнату?
Ответ тонет в мелодии звонка, от чего Тао тяжело вздыхает и отпускает старшего, с немощным желанием. Чтобы не слышать о чем говорят Чондэ и Чанёль (в том, что позвонил он, Тао не сомневался), младший исчезает на кухне в свете последних лучей солнца.
- Спасибо, - последнее, что слышит Цзитао, запирая дверь.
Ужин почти готов, а Тао сидит за столом и клюет носом под звуки закипающего чайника, забываясь прислушиваться к голосу Ченя.
- Тао. - Старший присаживается на корточки, чтобы успеть подглядеть за дремлющим парнем, и улыбается, когда сталкивается с непонимающим взглядом.
- Уходишь? Не ходи, пожалуйста.
Чондэ сжимает коленки младшего и продолжает улыбаться, молча и безответно, так, что у Тао застревает комок в горле. Прикасаться к лицу совсем не страшно, но дико холодно. Соленая боль случайно наливается на глазах. Однако Чондэ не замечает, потому что Цзитао успевает закрыть глаза и притянуть старшего для их второго поцелуя. По-дурацки улыбается, когда Чондэ делает усилие не отвечать на поцелуй, но вулкан в груди, который старший разбудил – сейчас не способен унять никакой бушующий ветер.
- Кажется, мы запутались.
Тао смеется через силу на слова Чондэ. Трусливый.

- Ты все таки пришёл.
Часы безэмоционально показывают два часа и двадцать две минуты, тогда Чондэ успевает загадать желание, потому что верит в подобную чепуху, и она никогда не обманывает и потакает его желаниям.
Чень пытается сфокусировать свой взгляд, и снова приходится поднимать голову, невыносимо утомительно. Чанёль обходит, чтобы Чондэ не утонул во всем, что сейчас с ним творится, и желает помочь снять куртку.
- Я сам, - напрягается от тяжелых рук на своих плечах.
Но его прозаично игнорируют, стаскивая одежду, словно кожу. Чанёль не торопится и доводит Чондэ до точки максимума. Толкает в гостиную, где их ждет уже остывший кофе – две чашки, давно залежавшийся в ожидании хозяина синтетический плед со скучным принтом. На фоне доносятся отрывки знакомых фраз – его.
- Выключи.
- Не любишь свой голос? – удивляется Чанёль.
- Зачем позвал? – Чондэ садится и берет чашку с кофе, но не торопиться делать глоток, предпочитая сначала выслушать ответ парня.
- Не знаю. Хотел спросить, что между вами?
- Пустота.
Чанёль давится кофе, потому что совсем не ожидал. И не думал, что такое возможно, ему становится стыдно и неуютно.
- Прости, что спросил.
- Ты мне здорово помог. Я сбежал. От него, когда понял, что он тоже меня любит.
Слова еще долго висят в комнате, даже когда Чондэ утыкается в плед своим раскрасневшимся от слез носом, и тихо посапывает. А Чанёль пьет остывший кофе и хочет пнуть обоих идиотов. И себя в том числе.

В доме слишком много посторонних людей, они мешают и давят своим присутствием, отчуждая уют от комнат, своими голосами заполняют все вокруг так, что стены, кажется, крошатся на глазах.
Чондэ смаргивает наваждение и выискивает Цзитао. А младший сидит на кровати в комнате, где его расспрашивает Чанёль все ли в порядке и может ли он чем-то помочь. Тао демонстративно повернул голову в сторону, задевая своими «иголками». Чанёль улыбается и гладит младшего по коленке, словно брат успокаивает.
Чондэ по наитию оказывается в дверном проеме и втягивает в себя последние обрывочные картинки, которыми успели поделиться находившиеся в комнате.
- Мне дали выходной. - Чень выдерживает паузу и закрывает глаза, чтобы не сойти с ума от нерешенности: на кого смотреть. - Перед программой.
- Это хорошо, - отвечают в голос Тао и Чанёль.
Чанёль активно старается поддержать разговор, размахивает руками и юморит, так что у Тао сводит живот от смеха. А лицо Чондэ сквозит безразличием, скрываемое улыбками. Тогда Чанёль не выдерживает и рубит с плеча, и думает - не плохо по лицам присутствующих.
- А давайте вы вдвоем поедете домой к Чондэ?

Рано утром Чень встает и направляется в комнату к Тао, чтобы разбудить и еще раз уточнить про поездку.
- Поедем на этот выходной к моей семье? – Чень улыбается немного с натяжкой – волнуется - но даже такая улыбка согревает Тао.
Он целует родные ладони старшего, каждый сантиметр, чтобы впитать в себя запах ромашкового мыла, что недавно купил сам же в дешевом супер-маркете, потому что не было сил заходить куда-то еще и искать подходящее – анти-аллергенное. В поцелуи вкладывает слова: «конечно», «я согласен», «очень рад».
- Собирай необходимые вещи. Поедем через три часа.
Чондэ позволяет себе вольность и поцелуем урывает с энтузиазмом чужую улыбку. Ворует незаметно и надевает на себя, чтобы Тао ничего не заподозрил, и парень свято верит. Живо собирает вещи в течение полутора часа и начинает увядать. Ведь волнение тормошило и его, то и дело раскручиваясь сильнее и горячее.
Чондэ замечает изменения в поведении, и не может сдержать смешка. Он проходит мимо него специально, с запланированным злодеянием, которое должно хоть немного отвлечь Тао, и взъерошивает копну черных волос, давясь в трудноскрываемом смехе.
- Все будет хорошо. Не волнуйся ты так.
- На себя бы посмотрел!

Дом, в котором жил Чондэ, небольшой, но вполне уютный. Тао заглядывается каждым уголком и впитывает, как губка каждый вдох и выдох старшего. Кажется, что он по этому дыханию читает воспоминания, охватившие их обоих, да, уже их.
Чондэ похож на свою мать. Больше всего Цзитао становится стыдно под ее взглядом – совершенно одинаковые. Она улыбается и протягивает руку, чтобы выказать свое дружелюбие.
- Здравствуйте. Меня зовут Тао.
- Очень приятно, Тао. Я наслышана о тебе.
Чондэ закрывает за ними дверь, прихватывая весенне-летние завитки, которые шуршат на одежде.
- Познакомились уже?

Время протекает в заботах по дому и разговорах о жизни. Цзитао с удовольствием слушает детские истории, они смешные и такие яркие, будто бы просмотр фильма. Рассказывает про себя, отдыхает от всего.
По привычке они усаживаются на диван в любимом ими положении. Чондэ не боится, но его выдают руки. Он поворачивает голову и становится неловко, потому что их взгляды снова играют в неуклюжие игры. Время останавливается, не слышно шума, нет чужих запахов, шорохов, дыхания, едва ощутимые иголки внизу живота доказывают, что все реально – они живы. И в этом нет ошибок.
- Пора ужинать.
Тао не жалеет ни о чем, кроме трусливости Чондэ, и своей тоже.

- Ну и как тебе? – Чондэ долго не решается спросить, когда помогает постелить постельное белье в гостевой комнате, где напевают колыбельную половицы и покусывают за крылья носа сырые запахи.
- Останешься со мной?
- Тао, прости.
Но слушать нет сил, младший знает, что это трусливое вранье, которое доведет до предела, пока не сломает одного из них, и уже будет поздно, что-либо строить заново. Тао закрывает на замок дверь, потому что не хочет лишнего шума. Чондэ заметно напрягается, но садится молча на кровать, ощущая бешенный ритм в груди и пожар на кончиках пальцев. Тао осторожно наваливается на грудь старшего и первый тянется, приоткрывая губы, чтобы сглотнуть чужой воздух, который тихо признается во всех умолчанных чувствах. Где-то глубоко Тао съедает тот факт, что Чондэ, до дрожи в коленках и смятых футболок в кулаках, охренительно целуется. Он садится на податливые бедра и трется пахом о немощный ремень, верности что ли. Руки забираются под рубашку и сглаживают волнение, освобождая бабочек для полета.

Чондэ накрывает губами губы младшего, чтобы тот не так громко рассказывал про свою любовь.
Скользит руками по напряженным мышцам на руках от запястья и выше, опускается на грудь, ниже до дрожи. Приспускает трусы, ожидая помощи, которая не застает себя ждать. Тао помогает рвано, но не спеша, боясь разбиться на миллион отказанных осколков.
Чондэ съезжает ладонью по бедру, спотыкается о выпирающие кости, но не боится «стражников», обводит подушечками пальцев. Надавливает на кожу и слышит дикое биение сердца младшего.
По неаккуратности Чень обволакивает член Тао неприятно, так что приходится помочь – накрыть чужую ладонь своей и умереть.
- Чень.
- Молчи, пожалуйста.

Рано утром, когда бодрые лучи солнца вбегают в комнату, с волной прохладного непрогревшегося воздуха, Чондэ просыпается. Ему нестерпимо хочется пить, а тяжелая рука на талии затрудняет поход на кухню. Он пытается перевернуться и соприкасается спиной с грудью младшего, отчего последний просыпается.
- Доброе утро.
Тао расплывается в улыбке и целует старшего в шею, втягивая запахи прошлой ночи, что витают слабыми клубками и напоминают о случившимся. Цзитао слишком счастлив и не в состоянии отпустить, не теперь и не сейчас.
- Сколько сейчас?
- Не знаю, - еще один поцелуй и еле заметный укус – кожа наливается красным пятном. – Твоя мама стучалась рано утром, когда еще солнце не успело взойти.
Чондэ вздыхает и решается выбраться из плетеных сетей: рук-ног. А Цзитао становится слишком хитрым и капризным.
- Полежим еще немного.
Повернуться не составляет труда, Чень отталкивается ногами, чтобы их глаза были на одном уровне. Парни смотрят друг на друга, затаив дыхание и не моргая, будто играют в гляделки. На самом деле, не могут наглядеться новыми эмоциями на лицах. Когда Тао тянется за поцелуем, Чондэ накрывает влажной от волнения ладонью рот младшего.
- Сначала в ванную сходи, потом все остальное.
Однако Тао не в состоянии сдержать себя и смазано проводит губами по щеке. Встает с кровати, не стыдиться никого, в отличие от Чондэ, которому начинает казаться, что поторопился. Надевает приготовленный еще с позднего вечера халат и скрывается за дверью.
Чень слышит, как младший здоровается с матерью, даже не видя его, можно отведать килограммы улыбок, что успел надарить Тао.

Перед уходом мама Чондэ долго не может отпустить сына. На ее глазах выступают слезы, она обнимает его и на прощание целует в щеки, которые наливаются румянцем под взглядом Тао. Последний сдерживается от теплоты, переполняющей с ног до головы, смеется в кулак, когда видит, как Чень успокаивающе гладит женщину по голове.
- Мам, нам уже пора, - тянет каждую гласную сын.
- Чондэ, не совершай ошибок, о которых потом будешь жалеть, - женщина напоследок обнимает сына, вставая на носочки, чтобы добавить. – Тао - хороший мальчик.
И Чень понимает, что имеет в виду его мать, кивает немного резко, что голова начинает кружиться.
- Ну, мы пошли.
- До свидания, - Тао топчется на пороге в ожидании.
- Береги моего непутевого сына, - наставляет женщина, чем вызывает волну недовольства со стороны Чондэ.
- Между прочим, я старше!
- Дурак, - в голос озвучивают мысли мать и Тао, после чего смеются, заполняя комнату воспоминаниями, хорошими и откровенными.
Этот дом становится частью их.

Они идут по тернистой аллее размеренными шагами, иногда спотыкаясь и переходя на толкания и смех. Домой не хочется – как обычно попеременно ледяной-теплый и наполнен чужими людьми. Должно быть, звукорежиссер поджидает их, чтобы сообщить последние новости.
- Тао?
Парень переплетает пальцы с пальцами Чондэ, тихо смеется. На его душе слишком легко – старший не хочет опускать его с небес на землю, ему нравится эта заразная легкость.
- Не переживай, здесь никого нет.
- Я не про то, - Чондэ сжимает кисть Тао сильнее, чтобы убедиться, что не спит. - Давай переедем?
- Почему? – недоверчиво уточняет младший, напрягая плечи, но сглатывает подошедший к глотке комок.
- Просто, давай сделаем это.
До дома никто не решается сказать и слова, выдирая с корнями и прикусывая языки, щеки, губы. Лишь сидя на самых последних сиденьях, где их никто не видит, парни целуются тягуче медленно, вкладывают свою влюбленность в каждое движение губ и языков.

Дома непривычно пусто, предсказуемо на кресле восседает с книгой в руках звукорежиссер. А рядом на диване спит Чанёль.
- Мы вернулись! – Чондэ закидывает на спящего парня сумку.
Чанёль моментально просыпается, но не возмущается, нет. Он улыбается до скрежета зубов, так словно в воздухе все наэлектризовалось. Ему не трудно откинуть груз и подойти к друзьям, чтобы обнять, сразу двоих – с его ростом оказалось совсем не трудно.
- Вы наконец-то вместе!
- Мы до этого тоже…
- Чондэ, ты понял, о чем я.
И все, что остается Ченю: встать на носочки и дать подзатыльник Чанёлю, потому что язык слишком длинный и глаза звукорежиссера сбились в кучку из-за непоняток.