Не умею я писать сказки.
Тао/Чондэ, pg-13, драма, au, occ.
726 словМир, в котором они живут, наполовину пуст. Разбивается на безумные осколки, утопая в ошибках и слезах. Склеивается на любовные частички, иссякая в провинностях. Двойной и сумасшедший мир, где находиться, значит познать свою уродливость.
Дом, в котором живет Тао, наполовину полон. Маленький и каждый раз больно колющийся углами и выступами. И в привычку входит обязательно задеть локтем дверной косяк и улыбнуться, потому что это так весело. На небольшой кухне Тао боится готовить – слишком остро по коже задеваются ножи и даже вилки, поэтому выжидающе смотрит на часы, чтобы почувствовать себя еще большим дураком.
Дом, в который приходит Чондэ, наполовину разбит. Ему хочется заполнить его собой: склеить так, чтобы Тао не заметил, и перестал улыбаться нездоровой улыбкой. Нужна как минимум сумасшедшая, и на своих губах. Тяжелый вздох оседает пылинками в легких, где выжирающий огонь веселится, больно надавливая на сердце. Но Чондэ привык и не замечает, когда стучится в дверь.
Кухня, в которой готовит Чондэ, рождается в воспоминаниях, накладываясь одним на другое. Таких больше нет, и не будет, здесь слишком много их двоих. Много несерьезных попыток научиться готовить есть, много взбалмошного смеха и толканий, упреков и ужинов.
- Я тут подумал.
Чондэ не может собрать себя из мысленных кусочков. Ему страшно, и встревоженный взгляд разбивается о глаза Тао, которые выжидающе смотрят, словно знают, о чем он хочет поговорить.
Младший тянется через стол, чтобы забрать то, что видел в своих снах. Поцелуй живой и с музыкой-смехом на губах.
- Спасибо.
Тао забирает на свою губительную полку баночку с сердцем Чондэ. Смотрит с интересом и каким-то гадко-детским желанием разбить – посмотреть, что же случится. Кончиками пальцев проводит и видит, как на стенках банки образуются еле заметные трещины, будто улыбки. Парень пугается - оседает на пол, закрывая глаза руками. Показалось. Или нет.
Комната, в которой они с недавних пор спят вместе, жаркая и тяжело дышит. Выцарапывает ногтями на телах тайными признаниями красные следы. Проглатывает первые толчки с всхлипами, но не боится подавиться.
- Твое сердце.
Тао отвечает поцелуем – прости, я не готов. И трещины на баночке, что спрятана глубоко и надежно, становятся глубже и улыбательнее.
Но Чондэ молчит, скрываясь после на кухне, и готовит ужин. Младшему кажется, что суп слишком пересоленный, слезами и солью. Так, что пропадает аппетит, и он уходит прогуляться.
Темный подвал, в котором лежат ненужные и давно забытые вещи, хранит баночку – с сердцем Чондэ. Но он об этом не знает, догадывается только и грустит, потому что выброшен.
- Я тут подумал, - Чондэ мнется на пороге этого самого подвала, не решается зайти.
- Не отдам. Теперь оно мое.
Тао обнимает его так тепло, что Чондэ слышит, как в холодном помещении за закрытой дверью хрустит стекло, и незаметно прячет болезненные ощущения в чужой груди.
Улица, по которой они любят прогуливаться последнее время, чужая и ревнивая. Чондэ не сразу замечает, как бесчувственные глаза провожают их, приговаривая к смертельному приговору. Тао накрывает своими ладонями уши Чондэ, чтобы тот не слышал – правды.
Шкаф, в котором Чондэ случайно находит баночку с сердцем, думая, что это его, забытый и запрещенный в прикосновениях.
Пальцы переплетаются на баночке, так крепко, что ломаются стенки и впиваются до крови в кожу. Чондэ улыбается сумасшедше, как хотелось, чтобы в груди было легко. Он ловко хватает хрустальное сердце и крутит в руках.
- Такое красивое. Давно я не видел тебя. Совсем не узнать.
Сердце, в котором нет никого, кроме Чондэ, недовольно стучит и просит помощи. Тао не уверен, что понял правильно, и страх соскабливает здоровые капли рассудка. Младший садится удобнее на диван, укрываясь пледом, его глаза предательски закрываются, когда кричит:
- Чондэ, оно теперь твое.
Дом, в котором становится до невозможности пусто, Чондэ не умирает ровно до тех пор, пока не осознает, что разбил не свое сердце. Он спотыкается об осколки, бьется локтем о дверцу шкафа, бежит, марая кровью пол, но не видит уже ничего. Пробегает через гостиную, где пустой плед и потерянная одежда, кутающаяся в последних комочках существования.
Сердце, которое было спрятано, не в баночке и стало такое маленькое, несущественное, что найти можно только на ощупь, долго и до диких слез в глазах.
- Холодно, - отчаянно кричит Чондэ.
Он устал искать и мучиться, утопая в сетях своего уродства и ошибок. Руки сбиваются в кровь, когда Чондэ начинает бить по всему, что находится в холодности его одиночества. И бьет, так что хрустят кости. Наконец-то, по самому маленькому и чуже-любимому. Так быстро и с мучениями, что выдыхать последнее – люблю – было приятно.
Дом, в котором они жили, теперь наполнен чужим смехом и большими сердцами.
@темы: Пичаль, fanfic, Задротство какое-то, Любимый мужчина, Парень из библиотеки, Пандыши, PG-13, творческое
И красиво.
Как ты это делаешь?
это не я =)
*сидит и любит*
внучокшурин, это я дурак или ты? Да это же потрясающе, хоть и грустно и всё такое. За что ты извиняешься?за то, что грустно и всё такое :с
Очень ритмичный текст, будто удары часов отбивают каждый абзац: "дом, в котором", "комната, в которой", завораживает. И с каждый абзацем-ударом эмоции накатывают все сильнее, до кульминации, до развязки.
Очень здорово, прекрасно и все еще пробирает до мурашек.
Спасибо, Петенька, что напомнила про нее♥